Алексей В. Юдин

Новые книги по славянской єтнолингвистике (1999)

В данном обзоре будут кратко описаны важнейшие книги по славянской этнолингвистике, изданные в последние семь лет. Напомним, что этнолингвистика (иногда - антропологическая лингвистика), согласно наиболее распространенному в славянских научных традициях (в отличие от западных) пониманию - наука, занимающаяся исследованием связей между языковыми и культурными явлениями. В частности, на таком определении настаивают две основные школы славянской этнолингвистики - московская ак. Н. И. Толстого (1928-1996) и люблинская проф. Е. Бартминьского (° 1939). Но, вопреки декларациям, исследовательская практика российских, польских и югославских этнолингвистов пока что остается в основном в рамках исследований языка фольклора и/или семиотического изучения славянских народных (простонародных, крестьянских, традиционных) культур с применением лингвистических методов и с особым акцентом на “вербальном коде” этих культур. Единственный проект, предметом которого была не народная, а “элитарная” культура (создававшийся в Люблине под руководством Бартминьского “Польский аксиологический словарь”), несмотря на большую подготовительную работу, остается пока по объективным причинам нереализованным.

Наиболее многочисленными и объемными были в последние годы московские этнолингвистические издания. Центральным и важнейшим среди них стал первый том монументального словаря “Славянские древности” (Москва, 1995) под ред. Н. И. Толстого. О нем читатель уже знает из рецензии П. Пласа[1]. В ближайшее время ожидается выход второго тома. Кстати, одновременно с первым томом “большого” словаря был издан однотомный “малый” (Славянская мифология. Энциклопедический словарь / Научн. ред. В. Я. Петрухин, Т. А. Агапкина, Л. Н. Виноградова. Москва, 1995), подготовленный почти тем же кругом авторов (однако ряд статей о персонажах славянской языческой мифологии написан Вяч. Вс. Ивановым и В. Н. Топоровым) и рассчитанный на широкий круг читателей. Назовем также выдержавший два издания том избранных работ Толстого по этнолингвистике (Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. Москва, 1995.), который вышел в выпускаемой издательством “Индрик” серии “Традиционная духовная культура славян” (ТДКС). В книгу, среди прочих, вошли такие известные статьи автора, как “Вызывание дождя”, “Оползание и опоясывание храма”, “Глаза и зрение покойников”, “Откуда дьяволы разные?”, “Каков облик дьявольский?”, “Чур и чушь”, “Пьян, как земля”, “Соленый болгарин”, “Скрытый плач по покойнику” и др.

Существенным вкладом изучение народной культуры восточных славян была вышедшая в той же серии монография А. Ф. Журавлева “Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. Этнографические и этнолингвистические очерки” (Москва, 1994). Она включает три главы, описывающие народные представления и некалендарные обычаи белорусов, русских и украинцев, связанные с приплодом домашних животных (продуцирующая магия), куплей-продажей скота (коммерческая магия) и эпизоотиями, падежом скота (профилактическая и катартическая магия). Наряду с этнографическим описанием структуры и семантики соответствующих ритуалов в книге производится лингвистический анализ важнейшей обрядовой терминологии и фразеологии, связанной с ними. В качестве приложения опубликованы архивные материалы анкеты Костромского научного общества по изучению местного края “Культ и Народное Сельское Хозяйство” (1920-е годы) в части ее, касающейся поверий и обычаев, относящихся к скоту.

Необходимо упомянуть хотя бы в перечне новые коллективные тома традиционных серий Института славяноведения и балканистики РАН, в которых публикуются работы московских этнолингвистов, а именно: Славянское и балканское языкознание. Структура малых фольклорных текстов / Отв. ред. С. М. Толстая, Т. В. Цивьян. Москва, 1993 (статьи Н. И. Толстого и представителей его школы, а также Вяч. Вс. Иванова, В. Н. Топорова, Т. В. Цивьян и др.);

Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор / Отв. ред. Вяч. Вс. Иванов, Т. Н. Свешникова. Москва, 1993 (из московских этнолингвистов здесь представлена Л. Н. Виноградова);

Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал / Отв. ред. Н. И. Толстой. Москва, 1994 (работы Н. И. Толстого, С. М. Толстой. Л. Н. Виноградовой, О. В. Санниковой, Т. А, Агапкиной, И. А. Седаковой, Г. И. Кабаковой, В. В. Усачевой, Н. А. Ипатовой, Е. Е. Левкиевской);

Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Загадка как текст. Т. 1. Москва, 1994. Т. 2. Москва, 1999. (публикации В. Н. Топорова, В. В. Иванова, Т. М. Николаевой, Т. В. Цивьян, А. В. Головачевой, М. И. Лекомцевой, Т. Н. Молошной, Т. Н. Свешниковой и Е. А. Хелимского, Т. М. Судник, Л. Г. Невской, И. А. Седаковой и др. о генезисе, структуре, семантике и прагматике загадок различных индоевропейских традиций);

Славянский и балканский фольклор: Этнолингвистическое изучение Полесья / Отв. ред. Н. И. Толстой. Москва, 1995 (статьи Н. И. Толстого, Т. А. Агапкиной, А. А. Плотниковой, Л. Н. Виноградовой, Е. Е. Левкиевской, В. В. Усачевой, М. М. Валенцовой, А. В. Гуры и др., связанные, в частности, с работой над Полесским этнолингвистическим атласом);

Славянское и балканское языкознание. Проблемы лексикологии и семантики. Слово в контексте культуры / Ред. Г. К. Венедиктов. Москва, 1999 (в сборнике, посвященном памяти ак. Н. И. Толстого, опубликованы работы А. Ф. Журавлева, Т. И. Вендиной, Н. И. Толстого, А. А. Плотниковой, М. М. Валенцовой, И. А. Седаковой, Т. М. Николаевой, Т. В. Цивьян и др. исследователей, преимущественно на южно- и западнославянском материале).

Назовем и еще один сборник работ авторов из Института славяноведения и балканистики: Этноязыковая и этнокультурная история Восточной Европы / Отв. ред. В. Н. Топоров. Москва, 1995. В нем помещены, в частности, статьи Л. Н. Виноградовой “Цветочное имя русалки: славянские поверья о цветении растений”, Е. Е. Левкиевской “Семантика славянских вербальных апотропеев (белорусская традиция)” и С. П. Бушкевич “Этнографический контекст одного случая экспрессивной номинации (корова)”. В сборнике докладов к ХІІ Международному съезду славистов (Славянские литературы. Культура и фольклор славянских народов. Москва, 1998) помещены и тексты докладов московских этнолингвистов - Л. Н. Виноградовой, А. В. Гуры, Т. А. Агапкиной. Доклады А. Ф. Журавлева “К реконструкции древнеславянского мировидения (о категориях “доли” и “меры” в из языковом и культурном выражении)” и Н. И. и С. М. Толстых “Имя в контексте народной культуры” изданы в книге “Проблемы славянского языкознания. Три доклада к XII Международному съезду славистов” (Москва, 1998).

В издательстве “Индрик” вышел также первый том обзорного труда “Очерки истории культуры славян” (Москва, 1996). Фольклориста, этнографа и этнолингвиста особенно заинтересует первая часть книги “Культура славян в древнейший период их истории”, состоящая из 4-х очерков: “Происхождение славян и местонахождение их прародины. Расселение славян в V-VIII вв.” В. В. Седова, “Материальная культура древних славян по данным праславянской лексики” А. Ф. Журавлева, “Религиозные верования древних славян” Н. И. Толстого, В. Н. Топорова и Е. Е. Левкиевской, “Древнейшие черты славянской народной традиции” Л. Н. Виноградовой и Н. И. Толстого.

В серии ТДКС в 1997 г. вышел фундаментальный труд А. В. Гуры “Символика животных в славянской народной традиции”. Эта очень ценная монография представляет собой насколько это возможно исчерпывающий справочник, посвященный народным представлениям о животных. Подробнее о ней см. рецензию П. Пласа в этом номере “Славики”.

Работы московских авторов, в том числе и принадлежащих к этнолингвистической школе и - шире - кругу учеников и последователей Н. И. Толстого, составили интересный двухтомник “Исследования по славянскому фольклору и народной культуре”, вышедший на русском языке в США (Oakland, California: Berkeley Slavic Specialties, cop. 1997) под ред. А. Архипова и И. Полинской. Приведем здесь только оглавление первого тома: Т. А. Агапкина “Великопостная обрядность в традиционном календаре славянских народов”, О. В. Белова “Библейские сюжеты в полесских народных легендах”, Л. Н. Виноградова “Русалка в обрядах и верованиях славян”, ее же “Как распознать чужого среди своих?”, Л. М. Ивлева, М. Л. Лурье “Ряженый-демон, Ряженный в демона…”, Е. Е. Левкиевская “Оберег как текст и ритуал”, А. А. Плотникова “От знака к ритуалу. Встреча”, С. М. Толстая “Дождь в фольклорной картине мира”, Н. И. Толстой “О возможности реконструкции славянского фольклора”, А. Л. Топорков “Застольный этикет в свете мифологии (на восточнославянском материале)”. Представители московской этнолингвистической школы и раньше публиковались на Западе; из наиболее значительных изданий назовем книгу А. Страхова “Культ хлеба у восточных славян. Опыт этнолингвистического исследования” (Mü nchen: Verlag Otto Sagner, 1991 [Slavistische Beiträ ge. Bd. 275]).

Наиболее полно круг друзей, коллег, учеников и последователей Н. И. Толстого представлен в двухтомнике “Слово и культура. Памяти Никиты Ильича Толстого” (Москва, 1998. В 2-х тт.), посвященном семидесятипятилетию со дня его рождения и одновременно включающем часть материалов одноименной конференции, прошедшей в Институте славяноведения РАН в мае 1998 г. В этом издании опубликованы 76 (!) статей авторов из России, Украины, Белоруссии, Болгарии, Македонии, Польши, Сербии, Словакии, Словении, Австрии, Великобритании, Германии, Италии, США, Франции. Вот только некоторые названия статей из этнолингвистическо-фольклорно-этнографического раздела двухтомника: Н. П. Антропов “Белорусские этнолингвистические этюды: 1. колода/колодка”, J. Bartmiński “Pocałunek ziemi. Szkic etnolingwistyczny”, О. В. Белова “Символика цвета в славянских книжных сказаниях о животных”, М. Беновска-Събкова “Зооморфни образи на светостта в българския фолклор. І. Елени светци”, Л. Н. Виноградова ““ Той, шчо лозами трясе” : полесские поверья о черте”, С. М. Толстая “Культурная семантика слав. *kriv-”, А. Т. Хроленко “Словарь языка фольклора как база этнолингвистических исследований”, и мн. др.

44 статьи по славянскому языкознанию, этнолингвистике, истории литературы, народной культуре опубликованы в чрезвычайно интересном томе “Славянские этюды. Сборник к юбилею С. М. Толстой” (Москва, 1999). В книге представлены, кроме москвичей, авторы из Белграда, Варшавы, Люблина, Минска, Парижа, Пизы, Софии.

Еще одним опытом этнолингвистического словаря, на сей раз “регионального”, описывающего фольклор и народную культуру вообще с “диалектологической” точки зрения, стала созданная группой авторов (И. А. Морозов, И. С. Слепцова, Е. Б. Островский, С. Н. Смольников, Е. А. Минюхина) под редакцией И. А. Морозова и изданная Институтом этнологии и антропологии РАН книга “Духовная культура Северного Белозерья. Этнодиалектный словарь” (Москва, 1997). Как отмечено в издательской аннотации, “в книге в словарной форме описана семейная и календарная обрядность, народные заговоры и молитвы, молодежные и детские развлечения и игры, различные типы несказочной прозы (предания, былички, анекдоты) и детского фольклора, записанные в Северном Белозерье. Издание предваряется очерком истории заселения Белозерского края и описанием его этнографических и языковых особенностей”. Словарь состоит из 92 пространных статей, посвященных существенным понятиям народной духовной культуры Белозерья (Вологодчина), например, “Быка продавать”, “Вознесенье”, “Каравай”, “Кудеса” (т. е. ряженые на святки), “Медведь”, “Покойник”, “Цыгане”, “Чимкой” (т. е. детская игра в жмурки), “Шубу шить” и др. Ключевыми для статей могут быть и термины метаязыка исследователя, например, “Анекдоты и бывальщины”, “Былички” (рассказы о контакте с нечистой силой), “Предания и легенды”.

Из книг, не находящихся непосредственно в рамках парадигмы исследований московской этнолингвистической школы, но близких ей, назовем прекрасную монографию А. Л. Топоркова “Теория мифа в русской филологической науке XIX века” (Москва, 1997; серия “ТДКС”). Автор рассматривает теоретические взгляды на проблемы мифа и мифологии известных российских филологов ХІХ века Ф. И. Буслаева, А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни и А. Н. Веселовского, проводя среди прочего интересные параллели с современной наукой.

Следует также упомянуть монографии, вышедшие в Курске, где под руководством проф. А. Т. Хроленко по-прежнему активно ведутся работы в области лингвофольклористики: Гусев Л. Ю. Птицы русского фольклора (лингвистическое исследование). Курск, 1996 (ср. также: Гусев Л. Ю. Орнитонимы в фольклорном тексте: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Курск, 1996); и Петренко О. А. Этнический менталитет и язык фольклора. Курск, 1996.

Хочется обратить внимание исследователей и на чрезвычайно интересную книгу Т. В. Цивьян “Движение и Путь в балканской модели мира. Исследования по структуре текста”. (Москва, 1999). Приведем здесь только названия глав работы (без подразделов и приложений) - весьма красноречивые: 1. Балканское пространство; 2. Пространство sub specie движения в албанской волшебной сказке; 3. Движение по лестнице-“лесенке” (вокруг Адониса и Диониса); 4. Языковой жест, направленный на себя (dat. eth. и его трансформы); 5. Время/пространство/движение (сжатое время); 6. Движение в сжатом времени; 7. Путешествие Одиссея - путь по лабиринту; 8. Путь по воде - реке - Дунаю (дето се Дунай повива); 9. Из балканского пастушеского текста; 10. Память слова; 11. В начале был пастух; 12. Песня Пастушки - албанская версия балканской пасторали; 13. Шар-планина - героиня южнославянской (македонской) пасторали; 14. “Запланированная” встреча с иным миром: клидон; 15. Прорыв иного мира через око-окно; 16. По маршруту туда-обратно; 17. В конце пути (стихотворение Кавафиса).

Иследованию ономасиологической и деривационной структуры русской языковой модели мира посвящена книга Т. И. Вендиной “Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм)” (Москва, 1998). Особо хочется подчеркнуть интерес автора к аксиологическому “измерению” языка, в частности, словообразовательных актов.

Наконец, в Москве появились два достаточно объемных издания словарного типа, посвященных заговорам. Это, во-первых, “Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян” В. Л. Кляуса (Москва, 1997), где на материале более 3000 текстов систематизируются заговорные сюжеты, под которыми понимаются “действия персонажей в определенном месте и обстоятельствах”. Во-вторых, принадлежащий автору этих строк “Ономастикон русских заговоров. Имена собственные в русском магическом фольклоре” (Москва, 1997), представляющий собой попытку не только составить комментированный этнолингвистический словарь собственных имен одного фольклорного жанра, но и показать место и функции в народно-фольклорной картине мира (как она отражена в заговорах) носителей этих имен (христианских или демонических персонажей, реальных или мифических географических объектов и др.). Этнолингвистический подход оказал влияние на концепцию еще одной книги автора этих заметок - “Русская народная духовная культура: Учебное пособие для студентов вузов”. (Москва, 1999).

В духе московской этнолингвистики выдержано авторское введение к объемному сборнику, изданному ростовским исследователем Б. Н. Проценко “Духовная культура донских казаков. Заговоры, обереги, народная медицина, поверья, приметы”. (Ростов-на-Дону, 1998).

В Югославии в 1996 г. вышли в свет две дополняющие одна другую монографии известного исследователя и публикатора южнославянской заговорной традиции Любинко Раденковича. Это: Раденкови? ? . Народна баj а? а код ? ужних словена. Београд, 1996; и его же. Симболика света у народноj магии j ужних словена. Београд, Ниш, 1996. В первой из этих книг рассматривается заговорная магия как система коммуникации, а затем даются очерки заговорно-заклинательных традиций у всех южнославянских народов. Во второй автор рассматривает основные оппозиции символических категорий народной картины мира южных славян, связанные с представлениями о человеке, пространстве, животных, растениях, металлах, цветах и числах. Подробнее о второй из них см. рецензию П. Пласа в этом номере “Славики”.

Ряд очень интересных изданий появился в Польше. Прежде всего это первый и второй выпуски первого тома “Словаря народных стереотипов и символов” под ред. Ежи Бартминьского[2]. Выход первого выпуска словаря стал для славянской этнолингвистики событием такой же важности, как появление годом ранее первого тома московского словаря. Как и словарь “Славянские древности”, люблинский словарь, по словам его редактора, является “попыткой произведенной методами этнолингвистики и фольклористики реконструкции традиционной картины мира и человека. Эта картина, зафиксированная языком, фольклором, обрядами, является ключом к познанию культуры, присутствующего в ней определенного отношения к миру и своеобразной ментальности”[3]. Но предметом исследований авторского коллектива является исключительно польская традиция, а не все славянские, как в московском словаре. Другое отличие состоит в том, что главным (но не единственным) источником сведений о культуре признается естественный язык в его народно-разговорной, диалектной ипостаси, которому соответствует языковая картина мира. Последняя - это “совокупность суждений о свойствах и способах существования объектов внеязыковой действительности, суждений, в той или иной степени закрепленных в языке, заключенных в значениях слов или подразумеваемых этими значениями”[4], или иначе говоря, “содержащаяся в языке интерпретация действительности, которую можно представить в виде совокупности суждений о мире”[5]. Наряду с языком, сведения черпаются из данных других кодов традиционной культуры, но польские этнолингвисты остаются все-таки в первую очередь языковедами - с точки зрения как предмета исследования, так и его методов, теоретического оснащения. Основными единицами, определяемыми в словаре, “являются не слова (как в языковых словарях) и не соответствующие им реальные объекты (как в энциклопедиях), а семантические корреляты, стоящие между словами и объектами, иначе говоря - общественные представления предметов. Словарь имеет идеографический характер”. Авторы словаря полагают, “что эти представления доступны при посредстве данных, содержащихся в языке и в текстах, а также (что выходит за рамки принятых до сего дня образцов лингвистического словаря) через записи верований и описания действий. Эти представления - соответствующие значению в определенном смысле этого термина - имеют стереотипический характер и обычно символичны. Вместе с лексикой, грамматикой и совокупностью прагматических правил они составляют языковую картину мира исследуемой культуры”[6]. Одним из ключевых для словаря концептов стало вынесенное в его заглавие понятие стереотипа[7], под которым в самом общем смысле понимается “представление о предмете, оформленное в определенной общественной рамке (=фрейме - А. Ю.) и определяющее, чем этот предмет является, как он выглядит, как действует, как трактуется человеком и т. п., при этом представление, закрепленное в языке, доступное через язык и относящееся к коллективному знанию о мире”[8]. Речь, таким образом, идет о типичном предмете, точнее - его прототипе. Именно типичное и прототипическое в народной культуре и призван в первую очередь описать “Словарь народных стереотипов и символов”. Этому служит разработанная Е. Бартминьским словарная дефиниция нового типа, получившая название когнитивной, т. е. дефиниция некоторого явления с точки зрения рядового, простого носителя языка, моделирующая устойчивый смысл, ассоциирующийся с данным явлением в низших культурных сферах, массовом народном сознании, и закрепленную в языковом стереотипе этого явления. Такая дефиниция предполагает по возможности полное описание не только денотативного компонента значения, но и его дополнительного компонента (коннотации), обусловленного зачастую экстралингвистическими, культурными факторами. Границы этого определения открыты, расплывчаты, а приводимые признаки могут принадлежать своей категории в большей или меньшей степени (так называемая градационная принадлежность). Дефиниция такого типа воспроизводит зафиксированные языком способы “наивного” познания человеком окружающего мира. Народные представления об устройстве и порядке творения мира воспроизводятся и самой структурой словаря. В перспективе запланированы следующие тематические разделы (не обязательно совпадающие с отдельными томами): I. Космос. II. Растения. III. Животные. IV. Человек. V. Общество. VI. Религия. Демонология. VII. Время. Пространство. Меры. Цвета.

Еще одним значительным достижением люблинской этнолингвистической школы стала книга С. Небжеговской о польском народном соннике (Niebrzegowska S. Polski sennik ludowy. Lublin, 1996). Книга лежит в русле работы над словарем и связана с ним методологически и тематически. В первой ее части рассматривается история изучения сонника в фольклористике, определяется само понятие сонника, охарактеризованы его конститутивные элементы, система образов и принципы их интерпретации, виды формальной и семантической стабилизации текста, аксиология сонника, в частности, иерархия его ценностей. Выделены категориальные признаки сонника как фольклорного жанра. Рассматривается соотношение устного и письменного сонника, а также общесемиотические проблемы отношений означающего и означаемого символического знака в соннике (т. е. образа и толкования). Выделены и описаны принципы мотивации символических значений. Наконец, анализируются и классифицируются рассказы о снах, типы снов и народные практики, связанные со снами. Вторая часть книги представляет собой семантический словарь символов сонника и “обратный” по отношению к нему ономасиологический словарь толкований, т. е. того, чту сны предвещают. Скажем, при помощи первого словаря можно узнать, к чему снятся корова или священник, а при помощи второго - что снится к дороге, болезни или радости. К книге приложены тексты 110 польских народных рассказов о снах из записей люблинских фольклористов, в том числе автора, который квалифицирует их как особый тип фольклорных текстов.

В 1998 г. в Люблине под ред. Е. Бартминьского и Р. Токарского вышел том материалов конференции “Профилирование в языке и в тексте” (“Profilowanie w języku i w tekście”), состоявшейся в 1995 году и посвященной довольно широко употребляемому в когнитивной семантике понятию профилирования. Смысл, вкладываемый в это понятие школой Ежи Бартминьского, не совпадает с концепцией профилирования, предложенной американскими когнитивистами, прежде всего Рональдом Лангакером, автором книги “Foundations of Cognitive Grammar” (Vol. 1, 1987). Это можно легко увидеть и по самому сборнику, в котором представлены доклады как польских когнитивистов “лангакеровского” толка, так и работы люблинских этнолингвистов, а также языковедов из Польши, России и Франции, предлагающих иные интерпретации спорного понятия, которое широко используется школой Бартминьского при этнолингвистическом анализе семантики концептов славянской народной культуры.

Этнолингвистические публикации есть и во втором томе материалов конференции “Текст, дискурс, картина мира”, состоявшейся в ноябре 1996 г. в Казимеже над Вислой (Польша) в качестве двадцатой в цикле общепольских конференций под общим названием “Язык и культура”[9]. Из работ, посвященных фольклору и народной культуре, назовем статьи М. Бжозовской “Польские “этимологические” тексты”, К. Писарковой “Магические заклятия и соотнесение текста с фактом”, Г. Савицкой “Граффити как текст фольклора”, а также автора этих строк “Восточнославянский заговор: структура, семантика и прагматика текста”.

В 1998 г. во Вроцлаве под ред. Януша Анушевича и Ежи Бартминьского вышел двенадцатый том специальной серии материалов упомянутых конференций “Язык и культура”, посвященный проблеме стереотипа как объекта лингвистических исследований[10]. Книга будет весьма интересна для этнолингвиста (особенно полагающего - как это, повторю, делают и в Люблине и в Москве - предметом своей дисциплины связи между языком и культурой в самом широком смысле), языковеда вообще (особенно семантика-когнитивиста), культурного антрополога. Вопросы, которые ставили перед собой организаторы конференции и авторы: чем является стереотип с точки зрения лингвистики? С явлениями какого рода - формальными? семантическими? познавательными? деятельностными? - соотносится этот термин? Каково место и функции стереотипа в языково-культурной картине мира социума? Какую семантическую структуру имеют элементарные стереотипные суждения и чем отличаются они от нестереотипных (напр., научных)? В томе опубликованы доклады, произнесенных на конференции в июне 1994 г., а также работы приглашенных авторов - исследовательницы стереотипов из Германии У. Квастхофф (“Этноцентрическое преобразование информации. Амбивалентность функции стереотипов в межкультурной коммуникации”) и московских ученых С. Никитиной (“Стереотипы как культурные барьеры”) и В. Телии (“Фразеологизмы-идиомы как стереотипы культуры”). Перечислим здесь из экономии места только статьи теоретико-методологического раздела книги (кроме трех уже названных). Это: В. Хлебда, “Стереотип как единство языка, мышления и деятельности”; К. Терминьска, “Рефлексы спора об универсалиях в споре о стереотипах”; А. Авдеев, “Семантические стандарты и лексическое значение”; Е. Бартминьский, “Основания лингвистических исследований стереотипа - на примере стереотипа матери”; Й. Панасюк, “О изменчивости стереотипов”; С. М. Толстая, “Стереотип в “языке культуры”” (и полемический ответ Е. Бартминьского на доклад С. М. Толстой); Р. Гжегорчикова, “О понимании прототипа и стереотипа в современных семантических теориях”; Г. Хабрайска, “Прототип - стереотип - метафора”; Р. Токарски, “Белая береза, черная земля, или о месте стереотипа в описании языка”; М. Телюс, “Групповой стереотип и предикация”; Г. Савицка, “Функции стереотипа в языковой номинации”.

Наконец, назовем несколько болгарских изданий, которые будут интересны и полезны всем интересующимся славянской народной культурой. Это, во-первых, составленный этнолингвисткой Флорентиной Бадалановой (София-Лондон) “Фолклорен еротикон” (Т. 1. София, 1993; позже вышел и второй том, которым автор этих строк не располагает) - сборник, включающий статьи, посвященные фольклорной эротике, а также тексты болгарского “заветного” фольклора. В первой половине девяностых годов в Болгарии появились еще три интересные книги, прямо, впрочем, с этнолингвистикой не связанные. Первая: “Светци близнаци в българския народен календар” Рачко Попова (София, 1991). Шесть ее глав посвящены образам свв. Николы, Атанаса, Тодора, Симеона, Параскевы-Петки и Анны в болгарской народной культуре. Вторая: Милена Беновска-Събкова. Змеят в българския фолклор. София, 1992; 2-е издание 1995. В трех главах книги рассматриваются фольклорные образы змеи, мифологических персонажей халы и ламии, а также собственно змй я с точки зрения их символики и связанных с ними мифологических сюжетов. Наконец, обратим внимание читателя на прекрасный однотомный энциклопедический словарь “Българска митология” (Сост. Анани Стойнев. София, 1994), содержащий 420 статей и 80 иллюстраций и истолковывающий около 3500 специальных понятий из области мифологии болгар.

В славянских странах выходит ряд периодических изданий, целиком посвященных проблемам славянской этнолингвистики или публикующих статьи по ней. Популярные статьи российских этнолингвистов и фольклористов регулярно печатаются в прекрасно иллюстрированном московском журнале “Живая старина”, чьим редактором до самой своей кончины был Н. И. Толстой, а сейчас является С. Ю. Неклюдов. С 1988 по 1998 гг. вышли 10 томов люблинского ежегодника “Etnolingwistyka”, редактируемого Е. Бартминьским и посвященного проблемам языка и культуры. Интересным примером сотрудничества сербских и московских этнолингвистов является югославский этнолингвистический ежегодник “Кодови словенских култура” (гл. ред. Деян Айдачич, Белград; в 1996-1998 гг. вышло 3 тома, готовится к изданию четвертый). Имена московских исследователей можно было увидеть в 90-е годы и на страницах французских журналов “Revue des é tudes slaves” и “La revue russe”. Этнолингвистические публикации появляются в украинском этнологическом журнале “Народознавчі зошити” (Львов).

1. Slavica Gandensia 25/1 (1998), 193-199.
2. Słownik stereotypów i symboli ludowych / Pod red. J. Bartmińskiego. T. 1. Z. 1. Lublin, 1996; T. 1. Z. 2. Lublin, 1999.
3. Ibid., z. 1, s. 9.
4. Bartmiński J., Tokarski R. Językowy obraz świata a spójność tekstu // Teoria tekstu / Pod red. T. Dobrzyńskiej. Ossolineum, 1986. S. 72.
5. Bartmiński J. Punkt widzenia, perspektzwa, językowy obraz świata // Językowy obraz świata / Pod red. J. Bartmińskiego. Wyd. drugie. Lublin,1999. S. 104.
6. Słownik stereotypów i symboli ludowych, s. 14.
7. См.: Bartmin ski J. Stereotyp jako przedmiot lingwistyki // Z problemów frazeologii polskiej i słowiańskiej III / Pod red. M. Basaja i D. Rytel. Ossolineum, 1985. S. 25-53; Bartmiński J, Panasiuk J. Stereotypy językowe // Encyklopedia kultury polskiej XX wieku. T. 2. Współczesny język polski / Red. J. Bartmiński. Wrocław, 1993.
8. Słownik stereotypów i symboli ludowych, s. 9.
9. Tekst. Analizy i interpretacje / Pod red. J. Bartmińskiego i B. Boneckiej. Lublin, 1998.
10. Język a kultura. T. 12. Stereotyp jako przedmiot lingwistyki. Teoria, metodologia, analizy empiryczne / Pod red. J. Anusiewicza i J. Bartmińskiego. Wrocław, 1998. 
На Растку објављено: 2007-12-17
Датум последње измене: 2007-12-17 12:29:10