В.Б. Колосова

Концепт зрения/слепоты сквозь призму народной ботаники

 …синие глаза воителей глотка отказывалась принять: ими напитался камень — пророс мхом. Мхом этим, и впрямь синим, сельчане нередко лечат глазные хвори, воспаления век и даже слепоту. С. Яневский. Миракли

Человеку свойственно осмыслять окружающий мир через себя; часто объекты живой и неживой природы, рукотворные предметы носят те же названия, что и части тела, и наделяются присущими человеку свойствами и действиями. В этой статье рассмотрены традиционные представления о таких растениях, которые своим внешним видом или иными свойствами вызвали ассоциации с глазом, а также с его функциями: зрением/слепотой, плачем и т. д. К сожалению, размеры статьи не позволяют даже просто упомянуть все растения, попадающие в эту группу, поэтому ограничимся небольшим количеством примеров преимущественно из восточнославянских говоров.

Некоторые растения уже в названии содержат интересующие нас корни, причем семантические основания номинации могут быть различными. Так, очанка лекарственная Euphrasia officinalis L. получила названия глазница, очанка, свет очей — “все по употреблению ее в болезни глаз” (Анненков 1876: 141);[1] впрочем, есть основания полагать, что названия цветка, как и медицинское его применение, вызваны своеобразной окраской: голубой цветок с темным пятном в центре венчика напоминает глаз.[2] Из схожих фитонимов упомянем еще такие, как очи трава (Арх.) ‘гвоздика перистая Dianthus superbus L.’ (126), глазун (б. м.) бересклет Evonymus verrucosus L. (142), болг. очица ‘маргаритка Bellis perennis L.’ (Геров 1: 95). Небольшую группу составляют двухсловные фитонимы типа желтый глаз (Вят.) ‘девясил иволистный Inula salicina L.’ (177); укр. блокитны очки ‘вероника дубравная Veronica chamaedrys L.’ (376); веселые глазки (б. м.) (382), србх. дикино око (Чаjкановић 1985: 84), болг. дивы очета (Геров 1973/1: 293) ‘фиалка трехцветная Viola tricolor L.’.

Наиболее частотная модель построения составных фитонимов, включающих слово глаз — сочетание притяжательного прилагательного с существительным типа глазки/очи и т. п.; самое, наверное, известное из них — анютины глазки. В литературном языке это словосочетание обычно означает один из видов фиалок. В том же значении этот фитоним отмечен в некоторых говорах: анютины глазки (Моск.) (382); анютины глазки (Курск.) (Мизгер 1869: 242) ‘фиалка трехцветная Viola tricolor L.’. Однако в других говорах тот же фитоним может относиться и к другим растениям: анютины глазки (Арх.) ‘вероника дубравная Veronica chamaedrys L.’ (376); анютины глазки (Ряз.) ‘марьянник дубравный Melampyrim nemorosum L.’ (211).[3]

Та же ситуация повторяется и с другими названиями, образованными по этой модели: одно растение имеет несколько фитонимов, а одно название относится к нескольким денотатам. Даже если считать за одно название такие похожие сочетания, как вороний глаз/вороновы глаза/вороньи очки, то количество фитонимов составит восемнадцать, а обозначаемых ими растений — тридцать один, поэтому удобнее все же группировать материал, исходя из названий. Так, название воловьи очки (Вол.) получил девясил иволистный Inula salicina L. (177); при этом болгарский фитоним волово око может означать мальву или алтей (Геров 1975/1: 148; Геров 1978/5: 429), а польское wołowe oczy — одуванчик лекарственный Taraxacum officinale Wigg. (350).

Наиболее длинный ряд в этом блоке названий составляют сочетание вороний глаз и подобные ему. Иногда фитоним совпадает с номенклатурным названием — вороний глаз четырехлистный Paris quadrifolia L.: вороний глаз (бол. ч. губ. Вел. Рос.), вороннiй глаз (Малор.), серб. vranjino oko, пол. wronie oko, чеш. vrani oko (241-242).[4] Однако он же может относиться и к нескольким другим растениям, например: вороний глаз (Влад.) ‘живокость высокая Delphinium elatum L.’ (124), вороньи глазки (Кал.) ‘калужница болотная Caltha palustris L.’ (78), вороньи очки (Могил.) ‘седмичник европейский Trientalis europaea L.’ (357), вороньи глаза (Ниж.), вороновы глазки (Тамб., Кал.) ‘ландыш купеновый Convallaria Polygonatum L.’ (106). Из других фитонимов схожей структуры можно отметить сорочьи глазки (Ниж.) ‘грушанка круглолистная Pyrola rotundifolia L.’ (281), сорочьи глазки (Волог.) ‘фиалка трехцветная Viola tricolor L.’ (382), воробьино око (Укр.), чижов глаз (б. м.) ‘пастушья сумка Capsella Bursa pastoris Moench.’ (82), укр. курячi глазки (Полт.), курячi очки ‘очный цвет полевой Anagallis arvensis L.’ (31, 390). Из более экзотических для славян птиц упоминается павлин: павлиныя очки (б.м.), болг. паюново око ‘водосбор Aquilegia Tourn.’ (42), павлиньи глазки, павлинi очi (Малор.) ‘адонис однолетний, или осенний Adonis automnalis L.’ (10) (цветки адониса — ярко-красные или бледно-желтые, с черным пятном в основании околоцветника), павани вiчки (Подол.) ‘незабудка болотная Myosotis palustris With.’ (220).[5] Это же растение в Гродненской губернии получило название жаби очки, а в чешском языке žabi oko (220); польский фитоним źabie oczka также относится к растению с мелкими голубыми цветками — веронике дубравной Veronica chamaedrys L. (377).

Нельзя не упомянуть и о мотиве слепоты, также довольно широко представленном в народной фитонимике. Мак восточный Papaver orientale L. получил названия слепой мак, слепец (б. м.), слiпий мак, слiпак (Малор.), так как “семенные коробочки не раскрываются и семена не высыпаются из головок” (240).[6] В то же время дикий мак-самосейка Papaver rhoeas. получил названия русин. видюк, видюх, здрячий мак (241) (плод этого растения представляет собой яйцевидную коробочку с дырочками). Для других растений основания наименования неясны, напр. слепец (Тамб.) ‘смолевка поникшая Silene nutans L.’ (330). Можно выдвинуть осторожное предположение, что такие названия характерны для растений с темными цветками — так, слепота (Полт.) ‘воловик лекарственный Anchusa officinalis L.’ (32) и слепка (б. м.) ‘ноннея темная Nonea pulla (L.) DC.’ (227) обладают темно-фиолетовыми цветками — хотя материала для твердых выводов все же недостаточно. Еще более затрудняет обобщения тот факт, что растения, имеющие “зрячие” названия, одновременно могут быть и “слепыми”, например, очный цвет полевой Anagallis arvensis L., имеющей фитонимы очный цвет (б. м.), курячi очки (Малор.), в то же время носило названия слепушник (Тамб.), куриная слепота (б. м.), курослепник (б. м.) и др. (31). Последние два наименования особенно широко распространены: в фитонимической лексике корень слеп- в подавляющем большинстве случае встречается либо в составе сложений курослеп(ник)/слепокур(ник), либо в сочетании куриная слепота.

Разные травы, носящие названия типа курослеп или куриная слепота, применялись (в разных формах) от болезни куриная слепота (ухудшение зрения в сумерках). Так, ветреница лесная Anemone sylvestris L. “в Витебской губ. называлась курослеп. Отваром ее промывали глаза при куриной слепоте”; в Казанской губ. под именем куриная слепота от этой болезни применяли лютик многоцветковый в виде припарок на глаза (Торэн 1996: 42, 65, 181); там же распаренную траву куриной слепоты (лютик едкий махровый Ranunculus acеr L.) прикладывали к глазам “от куриной слепоты (когда больной вечером, после захода солнца, плохо видит)” (Крылов 1882: 34).[7]

В данном случае название болезни совпадает с названием растения, которое использовали для лечения. Однако есть и прямо противоположные сведения, согласно которым растение с таким названием не излечивает куриную слепоту, а, напротив, является ее причиной: “Caltha palustris в простонародье у нас называют “курослепом”. В глазах народа он является воплощением болезни куриной слепоты. Поэтому, если у немцев он и является обладателем какой-то таинственной силы, которой можно воспользоваться во благо, то у нас, он, напротив, является носителем зла. Болезнь и цветок отождествляются” (Познанский 1995: 187).

Всего растений с такими названиями (по данным словарей Анненкова и Даля) тридцать четыре вида; приведем лишь несколько примеров. Чаще всего название куриная слепота относится к лютику едкому Ranunculus acris L. — в “Ботаническом словаре” Анненкова при этом фитониме вместо ареальной пометы стоит “мног. места” (290) — а также еще к пяти видам этого же рода. Отметим также фитонимы куриная слепота (31), курослеп ‘очный цвет полевой Anagallis arvensis L.’ (Августинович 1853: 12; Торэн 1996: 74); слепота курячья, слепота куриная ‘незабудка Myosotis Dill.’ (220); куриная слепота (Кал.) ‘дёрен кроваво-красный Cornus sanguinea L.’ (109); куриная слепота (Вор.) ‘колокольчик сборный Campanula glomerata L.’ (80); слепокурник (б. м.) ‘бересклет европейский Evonymus europaeus L.’ (142); куричья слепота (Перм.) ‘фиалка трехцветная Viola tricolor L.’ (382); куриная слепота (Волын.) ‘ястребинка зонтичная Hieracium umbellatum L.’ (167); курья, курячья слепота ‘яснотка пурпурная Lamium purpureum’ (Даль 1991: 22). За пределами восточнославянских языков удалось найти лишь болгарское соответствие кокоша слепота ‘звездчатка средняя Stellaria media Smith.’, для которого отмечено и рус. курослеп (б. м.) (343) и пол. kurzyslép, kuroślép ‘очный цвет полевой Anagallis arvensis L.’ (31). Некоторые фитонимы дополняются уточняющим прилагательным; так, ветреница дубравная Anemone nemorosa L. получила названия белый курослеп (Малор.), ветреница лесная Anemone sylvestris L. — белая куриная слепота, бiла куряча слiпота (Малор.). У этих растений действительно белые цветы. Турча болотная Hottonia palustris L. получила название водяной курослеп (Смол.) (170).

Конечно, при таком количестве денотатов трудно говорить о каком-то едином основании номинации. Н.И. Анненков отмечает, что “Курослепник, слепокур и тому под. назв. общие с многими растениями, имеющими желтые цветы и носящими те же названия” (78). Из рассмотренных тридцати четырех видов одиннадцать действительно имеют желтые цветы, однако встречаются и растения с голубыми, синими, розовыми цветами; среди них есть и травянистые растения, и кустарники. Однако самое интересное в этой группе фитонимов то, что при слове слепота ни разу не встретилось другого зоонима; это особенно заметно на фоне длинного ряда притяжательных прилагательных, сочетающихся со словом глаз.

Дальнейшее рассмотрение концепта выводит нас на два крупных блока фитонимов. Один из них строится вокруг центрального слова плакун, другой — вокруг слова слезы, причем денотаты, обозначаемые фитонимами из обеих групп, в ряде случаев пересекаются.

Плакун русских говоров ничуть не более однозначен, чем курослеп или вороний глаз. В “Ботаническом словаре” Н.И. Анненкова этот фитоним относится к двенадцати видам растений, например: “Название плакуна придается многим растениям, но преимущественно этим именем называются Epilobium angustifolium L. и Lythrum salicaria L. в Европ. России и еще Hypericum ascyron L. в Сибири” (132—133); “Словарь русских народных говоров” добавляет к ним еще несколько видов (СРНГ 1992: 77—78). Дербенник иволистный Lythrum salicaria L.,[8] по всей видимости, получил имя плакун-травы из-за капелек жидкости, выступающей на листьях. В Казанской губ. отвар этой травы пили “от тоски: когда на сердце тяжело и не радостно” (Крылов 1882: 49). Другой вид того же рода — дербенник прутовидный Lythrum virgatum L. также носит имя плакун (Влад., Сарат., Астр.) (206). Они внешне очень похожи — длинные кистевидные соцветия розовых цветков.

Из прочих трав, получивших имя плакун, следует назвать кокушник длиннорогий Gymnadenia conopsea Rich. (Олон., 161); ирис сибирский Iris sibirica L. (Нижег., 178); донник белый Melilotus alba Desf. (Перм., 212), сивец луговой Scabiosa succisa L. (Орл., 318), а также плакун-траву (Вор.) ‘таволга вязолистная Spiraea ulmaria L.’ (340) и плакунь (Кал.) ‘вероника длиннолистная Veronica longifolia L.’ (377). К ним можно добавить плакун желтый (Кунг. и Осин. у.) ‘вербейник обыкновенный Lysimachia vulgaris L.’ (404) с желтыми цветами и плакун черный (Перм.) ‘эспарцет посевной Onobrychis sativa L.’ (406) — с цветками темно-фиолетового цвета.[9]

С названием плакун-трава ассоциируется сюжет о Богородице, оплакивающей своего сына:

Почему Плакун трава всем травам мати?
Мать Пречистая Богородица
По своем по сыне по возлюбленнем,
По своем по сыне слезно плакала,
А роняла слезы на землю пречистыя,
А от тех от слез от пречистыих
Зарождалася Плакун трава травам мати (Федотов 1991: 128).

Этот сюжет[10] объединяет две группы названий — уже рассмотренный плакун и богородицыны слезы. Фитоним Богородицыны слёзы отмечен (в Каргоп. р-не Арх. обл.) для трясунки средней Briza media L. (Мороз 1997: 33), Богородицыны слезки (б. м.) — для бусенника обыкновенного Coix lacryma-jobi L. (104).[11] Соцветие трясунки выглядит как множество плоских темных капелек на тонких стебельках, отходящих от основного стебля, а плоды бусенника походят на слезы и по форме, и по цвету. Прозрачные пятнышки на листьях зверобоя также могли вызвать представление об упавших на листья слезах, что отразилось в названии Матери Божiей слезы (Малор.) ‘зверобой пронзеннолистный Hypericum perforatum L.’ (172); отметим также фитоним пречистыя слезы (Черн.) ‘ландыш купеновый Convallaria polygonatum L.’ (107) и чеш. slzički Sw. Marie ‘гвоздика картузианская Dianthus carthuasinorum L.’ (125).

В эту же группу можно отнести фитонимы типа слезки (Могил.) ‘трясунка средняя Briza media L.’ (70); слезки (Смол.) ‘грушанка круглолистная Pyrola rotundifolia L.’ (281); слезки (Черн.), божьи слезки (Нижег.), полевые слезки (Могил.) ‘гвоздика травянка Dianthus deltoides L.’ (125). Фитоним адамовы слезы в уральских говорах относится к лесному растению с характерным признаком: “цветок-от склонятца, дак из его капелюшки падают, как есь адамовы слезы” (Коновалова 2000: 19). В сербском языке растение пастушья сумка Capsella bursa pastoris носит название мачкине сузе, очевидно, благодаря характерной треугольной форме стручков (Чаjкановић 1985: 63). А вот фитоним богова слезка (Костр.) для манжетки обыкновенной Alchemilla vulgaris L. (19) обусловлен, по-видимому, совсем другой причиной, а именно долго держащейся на листьях влагой, принимаемой обычно за росу.[12] В этой группе встречаются и другие названия, образованные по модели [притяжательное прилагательное + существительное слезы/слезки], однако из их числа можно выделить отдельный ряд растений, принадлежащих к разным семействам, но объединенных названием кукушкины слезы/слезки: ятрышник пятнистый Orchis maculata L. и некоторые другие виды ятрышников; трясунка средняя Briza media L.; льнянка обыкновенная Linaria vulgaris Mill.; лапчатка гусиная Potentilla anserina L. и целый ряд других.[13]

Народная медицина — наиболее трудная область для изучения. Тем не менее, здесь тоже можно проследить привязку к признаку. Особенно интересно то, что здесь снова повторяются многие упомянутые выше растения, то есть из тех растений, что используются для лечения болезней глаз, многие имеют названия, отражающие их внешний вид; конечно, могут сочетаться обе мотивации — использование растения и его вид. Так, очанка лекарственная Euphrasia officinalis L. использовалась преимущественно для лечения глаз в украинской и чешской народной медицине (Носаль, Носаль 1960: 48; Machek 1954: 215). Помимо уже упомянутых ее названий, она называлась еще очная помощь, очная трава, глазная трава (141). Незабудка болотная Myosotis palustris With. и незабудка лесная Myosotis sylvaticum получили одинаковые названия — глазопарка (Перм.): “Собирается растение без корня для приготовления отвара, которым примачиваются больные глаза” (405). В той же Пермской губ. от болезни “куриная слепота” поили отваром куричьей слепоты (Перм.) ‘фиалка Viola arenaria DC.’ (381). Ястребинка зонтичная Hieracium umbellatum L. в Волынской губ. употреблялась от куриной слепоты и носила название куриная слепота (Волын.) (167). Вероятно, также на соответствующее использование указывает название чистик очный (Черн.) ‘кривоцвет полевой Lycopsis arvensis L.’ (204). Некоторые растения с особым строением листовых розеток способны долго сохранять дождевую воду. На Буковине и сейчас считают, что полезно мыть глаза росой, собравшейся в розетках черсаков (ворсянки) (ЕУ-Черновиц-2000, ПФ-16, ПФ-17).

Наоборот, некоторые растения считались способными вызвать слепоту: “Лопух шо цвете жолтыми (т. е. кувшинку) нел’з’а вносить у дому. Лопух (кувшинку) у хату внесешь, док куры послепнут” (Полесье, с. Макишин Черниговской обл.) (ПА, XVI 2).

Употребление трав для лечения глаз, для “просветления” зрения обусловило еще одну группу названий, образованных от корня -свет: светлик (Новг.) (Даль 1991: 158), свечи (Курск.) (399), чеш. světlík (Machek 1954: 215), пол. swietlik, swieczki, луж. swětlik (141) ‘очанка лекарственная Euphrasia officinalis L.’; светлая (Вят., по действию на глаза) ‘чистотел большой Chelidonium majus L.’ (94); светозар (Ниж.) ‘мелколепестник канадский Erigeron canadensis L.’ — его отваром лечили глаза (135).

Наконец, последняя группа растений, которую хотелось бы упомянуть – те, которые так или иначе связаны со сном. Несколько растений в силу разных причин получили название сон-травы: красавка Atropa belladonna, прострел раскрытый Pulsatilla patens, смолка обыкновенная Viscaria vulgaris (последняя также носит название дрема) (Даль 1991: 270). Прострел луговой Pulsatilla pratensis и прострел широколистный Pulsatilla latifolia также получили имя сон-трава (бел. сон лугавы, сон-трава) — из-за поникшей формы растения, цветок которого почти касается земли (По страницам… 1987: 180, 182). В украинской легенде внешний вид цветка объясняется следующим образом: “У всех цветов есть мать; не имеет матери только сон-трава; у него злая мачеха; ежегодно она выгоняет его из земли ранее, чем покажутся какие-либо другие цветочки. “Сон, сон, ступай вон, — говорит она, — бо вже вси цвиткы зацвилы, тилько тебе нема”, и послушный сон вылазит из земли, оглядывается по сторонам и не видит ни одного товарища. Свесит тогда она свою умную головку на бок, как сиротка, и дремлет до тех пор, пока не появятся его товарищи: козельцы (Anemone ranunculoides), медунки (Pulmonaria), фиалки и др.” (Сумцов 1889: 115). По другой легенде, “Охотник увидал однажды, что медведь выдрал корень этого растения и начал его лизать, а потом охмелел. Охотник тоже начал лизать этот корень и вскоре его одолел сон” (34). Сон-трава наделялась сверхъестественными свойствами: “Поселяне полагают, что она обладает пророческою силою предсказывать людям во время сна добро и зло. Собранная чародеем с утреннею росою, опущенная в холодную воду, она вынимается при полнолунии и начинает шевелиться. В это время поселянки кладут сон-траву под подушку и засыпают со страхом и надеждою” (Забылин 1996: 426).

Рассмотренные выше ассоциации с глазом, зрением/слепотой, плачем или сном могут быть вызваны самыми разными причинами — окраской цветков или листьев, строением листьев и прикорневой розетки, общим внешним видом растения. При этом название растения может иметь развернутое объяснение в виде фольклорного текста и/или соответствующее применение в народной медицине.

Наиболее интересным в рассмотренном материале представляется то, что определенные растения встречаются в нескольких группах одновременно. Такие “культурные знаки”, “термины особой культурной значимости” (Толстые 1995: 8), как кукушкины слезки, плакун-трава, сон-трава, несомненно, заслуживают отдельного исследования.

1. Чтобы избежать многочисленных повторов, ссылки на работу (Анненков 1876) в дальнейшем будут приводиться в виде указания только на номер страницы.
2. Не всегда такой внешний вид — пятно в середине цветка — вызывает ассоциации именно с глазом. Так, прицепник Caucalis grandiflora, србх. стидак, срамак, имеет белый цветок с красным пятном в середине; говорят, что красного цвета раньше было больше, но с каждым днем его становится все меньше, потому что стыд у людей исчезает (Чаjкановић 1985: 223; Софрић 1990: 207).
3. Помимо фитонима анютины глазки, фиалка трехцветная и марьянник дубравный имеют и другие общие фитонимы — братки и иван-да-марья (211).
4. В Пермской губ. оно именовалось сорочий глаз (406—407).
5. В этом случае, вероятно, имеет место даже двойной перенос — под павлиньими глазками имеются в виду скорее всего не глаза птицы, а узоры на павлиньем хвосте.
6. Чеш. slepý mak горицвет летний Adonis aestivalis L. (10) Цветки адониса, с красными лепестками и черным пятном у основания, действительно похожи на цветы мака.
7. Подробно роль этого растения в народной культуре проанализирована в работе (Колосова 1999).
8. К этому же виду относятся названия белый плакун, красный или речной плакун (Перм.) (404). Чешский фитоним plakun также относится к дербеннику Lythrum Juss. (205).
9. К плакуну примыкает “трава-ревенька, которая ревет и стонет по зорям” (Афанасьев 1994: 396) — народно-этимологическое осмысление заимствованного слова ревень ‘Rheum’ (Журавлев 2005: 531). Образ травы, издающей крики и стоны, находит соответствие в поверьях о мандрагоре: “Согласно поверьям, тот, кто услышит стон, издаваемый мандрагорой при ее выкапывании из земли, должен умереть” (Топоров 1997: 102).
10. Тот же сюжет в разных славянских традициях связывается с происхождением гороха, клевера, дикой гвоздики. Представительную подборку этиологических легенд о происхождении различных растений из слез тех или иных персонажей см. (Булашев 1909: 372, 378, 389—390; Усачева 2000: 266—269).
11. Здесь могло произойти (частичное) заимствование, так как это же растение носит названия пол. Jobowa łze, чеш. slzowka, сербск. suznica; схожие названия отмечены в немецком, французском и английском языках (104).
12. К этому же растению относятся фитонимы росник, росница (б. м.), росянка (Волог.) (20), бел. расiчка (Ганчарык 1927: 195).
13. Подробнее об этой группе растений см. (Колосова 2007).

• Августинович 1853 — Ф.М. Августинович. О дикорастущих врачебных растениях Полтавской губернии // Труды комиссии высочайше учрежденной, при императорском ун-те св. Владимира для описания губерний Киевского учебного округа. Киев, 1853, т. 2, с. 1—91.
• Анненков 1876 — Н. Анненков. Ботанический словарь. СПб., 1876.
• Афанасьев 1994: 396 — А.Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу: в 3 т., т. 2. М., 1994. (Репринт издания 1865-1869 гг.).
• Булашев 1909 — Г.О. Булашев. Украинский народ в своих легендах и религиозных воззрениях и верованиях, вып. 1. Космогонические украинские народные воззрения и верования. Киев, 1909.
• Ганчарык 1927 — М.М. Ганчарык. Беларускiя назовы расьлiн: в 2 ч., ч. 1 // Праца Навуковога таварыства па вывученню Беларусi, т. II. Горы-Горкi: Друкарня i камнядрук Акадэмii, 1927, с. 194—216.
• Геров 1975/1; Геров 1978/5 — Н. Геров. Речник на българския език. Фототипно издание: в 6 ч., ч. 1, София, 1975; ч. 5, София, 1978.
• Даль 1991 — В.И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т., т. 4. М., 1991.
• ЕУ-Черновиц-2000 – Материалы экспедиции Европейского университета в Санкт-Петербурге в с. Старые Бросковцы Сторожинецкого р-на Черновицкой обл. 2000 г.
• Журавлев 2005 — А.Ф. Журавлев. Язык и миф. Лингвистический комментарий к труду А.Н. Афанасьева “Поэтические воззрения славян на природу”. М., 2005.
• Забылин 1996 — М. Забылин. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Ростов-на-Дону, 1996.
• Загадки 1968 — Загадки / Издание подготовила В.В. Митрофанова. Л., 1968.
• Колосова 1999 — В.Б. Колосова. Лютик (этноботанический этюд) // Проблемы социального и гуманитарного знания. СПб., 1999, вып. 1, с. 211—220.
• Колосова 2007 — В.Б. Колосова. Ятрышник // Антропологический форум. 2007, № 6, (в печати).
• Коновалова 2000 — Н.И. Коновалова. Словарь народных названий растений Урала. Екатеринбург, 2000.
• Крылов 1882 — П. Крылов. Некоторые сведения о народных лекарственных средствах, употребляемых в Казанской губернии // Труды общества естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. Казань, 1882, т. 11, вып. 4.
• Мизгер 1869 — А.М. Мизгер. Конспект растений дикорастущих и разводимых в Курской губернии // Труды Курского Губернского статистического комитета, вып. 3. Курск, 1869, с. 225—341.
• Мороз 1997 — А.Б. Мороз. “Боговы слезы” и “Кукушкины слезки” // Живая старина. 1997, № 1, с. 33.
• Носаль, Носаль 1960 — М.А. Носаль, I.М. Носаль. Лiкарськi рослини i способи ïх застосування в народi. Киïв, 1960.
• ПА — Полесский архив (Институт Славяноведения РАН)
• Познанский 1995 — Н. Познанский. Заговоры. Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул. М., 1995.
• По страницам… 1987 — По страницам Красной книги: Растения: Попул. энцикл. справ. Минск, 1987.
• Софрић 1990 — П. Софрић. Главниjе биље у народном веровању и предању код нас Срба. Београд, 1990.
• СРНГ 1992 — Словарь русских народных говоров, т. 27. М.—Л., 1992.
• Сумцов 1889 — Н.Ф. Сумцов. Этнографические заметки // Этнографическое обозрение. 1889, кн. 3, с. 111—133.
• Толстые 1995 — Н.И. и С.М. Толстые. О словаре “Славянские древности” // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т., т. 1. М., 1995, с. 5—14.
• Топоров 1982 — В.Н. Топоров. Мандрагора // Мифы народов мира, т. 2. М., 1982, с. 102—103.
• Торэн 1996 — М.Д. Торэн. Русская народная медицина и психотерапия. СПб., 1996.
• Усачева 2000 — В.В. Усачева. Мифологические представления славян о происхождении растений // Славянский и балканский фольклор. Народная демонология. М., 2000, с. 259—302.
• Федотов 1991 — Г.П. Федоров. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991.
• Чаjкановић 1985 — В. Чаjкановић. Речник српских народних веровања о биљкама. Београд, 1985.
• Machek 1954 — V. Machek. Česká a slovenská iména rostlin. Praha, 1954.

Концепт зрения/слепоты сквозь призму народной ботаники // АБ-60. Сборник статей к 60-летию А.К. Байбурина. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2007. (Studia Ethnologica. Вып. 4). С. 396-405.